Книга Лекарство от долгой жизни. Серия «Невыдуманные истории на ночь» - Ольга Ракитина

— Понятно. Что требуется от меня?

— План таков: мы задерживаем подозреваемого в момент раскопки скотомогильника и предлагаем ему добровольно рассказать о том, каким именно образом и каким ядом осуществлялось отравление вашего брата.

— Вы шутите? Он не признается, ведь это равносильно согласию отправиться на каторгу! — воскликнул Антонин.

— Не горячитесь так, — Шумилов успокаивающе похлопал собеседника по руке. — Почему же обязательно на каторгу? Я ему объясню, что в наших силах повернуть дело так, что каторга ему не грозит. Можно ведь аргументирование доказать, что Блокула и Гунашиха не знали наверняка, что яд будет направлен против человека. В конце концов, убийцей считается не тот, кто яд готовил, а тот, кто непосредственно его использовал против человека. Никому же не приходит в голову обвинять аптекаря, готовящего яд для крысиной потравы, в подготовке убийства, правда?! В нашем случае отравителем является именно Александра Егоровна. Либо её немецкий дружок.

— Но всё равно я очень сомневаюсь, что Блокула и Гунашиха захотят рассказать в полиции о своих махинациях.

— Разумеется, не захотят. Чай не дурные. Но мы их принудим.

— Принудим?

— Из двух зол человек выбирает меньшее. Поэтому нашего Блокулу надо поставить в такое положение, чтобы он постоянно выбирал одно из двух зол. Разумеется, его выбор должен будет соответствовать нашему плану. От вас, Антонин, требуется присутствие на месте событий, соблюдение некоторых требований, о которых я скажу чуть позже, и зашита меня в случае нападения.

— Вы думаете, этот человек сможет напасть? Какой резон?

— Убить меня.

— Раскопка скотомогильника и убийство — слишком разные преступления.

— Вы так считаете? А мне кажется, что для этого человека оптимальный выход из тупиковой ситуации как раз и есть убийство моей скромной персоны. Прямо-таки идеальный выход. Дабы он не попытался проверить это предположение на практике, мне надо, чтобы вы были рядом и соблюдали следующие условия. Во-первых, не вставали на линии огня моего пистолета, загораживая цель. Во-вторых, не подходили к колдуну ближе, чем на три сажени, поскольку он сможет дотянуться до вас лопатой или метнуть нож. В-третьих, не поправляли и не дополняли сказанное мною. Запомните, если я в процессе разговора чего-то не скажу, то сделаю это намеренно. В-четвёртых, необходимо, чтобы вы отступали от противника, в случае его наступления на вас, и атаковали, в случае нападения на меня. Вопросы?

— Вы мне дадите пистолет?

— Я дам вам лопату. Этого будет вполне достаточно. Особо подчеркну, что со стороны нашего противника возможны действия, призванные спровоцировать нас на необдуманные поступки. Он будет стараться сломать наш «рисунок поведения», например, может попробовать изобразить приступ падучей болезни, либо начнёт отпускать издевательские комментарии в ваш или мой адрес, полагая вызвать наш гнев и тому подобное. Это весьма распространённый среди преступников приём. Сбивая нас с толку разного рода посторонними разговорами и неожиданными действиями, колдун, возможно, будет искать момент для внезапного нападения или бегства. Полагаю, всё же, нападения, поскольку это позволит ему решить проблему, созданную нами, так сказать, наиболее радикально. Вы не должны поддаваться на такие действия.

Антонин внимательно слушал Шумилова, изредка кивая.

— Обращаю ваше внимание на то, что наши действия будут с формальной точки зрения незаконны, — продолжал между тем Алексей Иванович. — Мы не имеем права присваивать себе полномочия полиции. Узнав о раскопках скотомогильников, мы должны были бы оповестить об этом властные инстанции и самоустраниться от дела. Лишь исключительные обстоятельства заставляют нас пренебречь буквой закона. Под таковыми я понимаю те разоблачительные сведения об Александре Егоровне, которые мы не сможем получить от колдуна иным способом.

— А если во время задержания появятся посторонние лица? Скажем, какие-то путники, казачий наряд или ещё кто-то?

— В этом случае, разумеется, мы объясним своё поведение тем, что оказались случайными свидетелями раскопок могильника и потому вмешались. Формально нас ни в чём нельзя будет обвинить: мы препятствовали противоправным действиям, затрагивавшим интересы широкого круга третьих лиц, то бишь общественные интересы. Упаси вас Бог, Антонин, приплетать сюда своего брата и Александру Егоровну: вы ничего не докажете и лишь всё испортите.

И уже заканчивая разговор, Шумилов, подытожил:

— Завтра в пять часов утра встречаемся возле Покровской церкви. Я буду управлять возком, сядете ко мне. Помните, точность — вежливость потерпевших, а вы в этом деле — потерпевшая сторона. Так что не заставляйте себя ждать.

12

Антонин Максименко ждать себя не заставил. Уже на подъезде к Покровам Шумилов увидел его стоящим по стойке смирно, словно часовой. Обязательность молодого учителя гимназии показалась Алексею Ивановичу добрым знаком. По дороге в Ручейники Шумилов ещё раз тезисно напомнил ему основные нюансы предстоящего дела, которыми ни в коем случае не следовало пренебрегать, а именно: не приближаться к колдуну, не пересекать линию огня пистолета Шумилова, не вмешиваться в разговор.

Антонин, вроде бы, всё понял правильно. Они подъехали к наблюдательному пункту, от которого Шумилов решил «повести» Мартти сегодня. Алексей прекрасно понимал, что нельзя начинать слежку с одного и того же места несколько дней подряд, поскольку такого рода закономерности могут обратить на себя внимание объекта наблюдения. На этот раз Шумилов поставил свой возок на выезде из города, в тени старых яблонь, оставшихся здесь ещё с той поры, когда на южном берегу Дона существовали сады, высаженные солдатами гарнизона крепости Святого Дмитрия Ростовского, предтечи города.

Мартти Хёвинен остался верен себе: не было ещё шести часов утра, как он выкатил за пределы городской черты. Путь его, как и накануне, лежал на юг, через Батайск. В утренний час движение на этом тракте было весьма оживлённым, причём в обоих направлениях, как к Ростову, так и от него. Это обстоятельство сыграло на руку преследователям: их возок легко терялся среди прочих повозок, постоянно пыливших на дороге. Швед в точности повторил давешний маршрут и углубился в те же самые холмы, среди которых находился могильник скота, раскопанный им накануне.

— Далее я пойду пешком, вы же, Антонин, правь? — те возком, не приближаясь ко мне, — распорядился Шумилов. — Как только я подам знак остановиться, вы бросаете вожжи, берёте лопату и догоняете меня. Наш дедушка-колдун обычно копает на противоположной дороге стороне холма, поэтому мы обойдём вершину с разных сторон и возьмём его в «клещи».

Шумилов поспешил вперёд, сжимая одной рукой рукоять револьвера, а другой — отцовскую нагайку. Лёгкий ветерок мягко обвевал лицо, шевелил волосы, ароматный, густой воздух был напоен запахом полыни, единственной травы, без затруднений сносившей июльский зной. Высоко в небе еле различимой точкой нарезал круги арнаут — степной орёл, охотник, живой символ независимости и силы. Покой и приволье!